Павловские холмы представляют собой – в моём первом восприятии — увеличенные до гигантских величин курганы — такие, какие насыпались шеломами русских воинов на местах кровопролитных битв при захоронении своих погибших соплеменников. Почему у меня возникла именно такая ассоциация – не знаю, вероятно, потому, что только ненасытные и бессовестные нувориши и чиновники могут покушаться на чудом уцелевшие островки земного рая. Угловой скобкой по зеленому бархату склона уходила к вершине ггоры песчаная дорога, по которой то в одну, то в другую сторону прокатывался мотоциклист, взбивая пыль и разрушая тишину. С «нашей» и с левой от нас стороны к холму вплотную подступили одно-двух, и, если память мне не изменяет, трёхэтажные особнячки. Справа, в отдалении, возвышались колтушские высотки. Неожиданностью оказались пасущаяся в долине большая (по моим меркам) отара овец и улыбчивый пастух-дагестанец; он, лежа на травке, забавлялся мобильным телефоном. Ну чем не предгорье Кавказа?!..
На вершине холма журналисты небольшими группками обступили ньюсмейкеров, среди которых были Виталий Ганущенко с женой Владой.
В какой-то момент мы с Виталием Игоревичем остались один на один. Возникла пауза.
— Вы живёте в Колтушах? – спросил я.
— Я живу в деревне Суоранда.
— Название – финское?
— Да. В переводе с финского – берег болота. Деревня небольшая, около пятисот человек.
— Значит, вы не местный?
— Нет. Я родился в центре Ленинграда, но уже двадцать лет живу в Суоранде. Здесь у меня — дом, огород, сад, живность. До осени прошлого года я был председателем Общественного совета своей деревни. Занимался защитой Колтушских холмов. Организовывал сходы, встречи с чиновниками. Мы написали огромное количество писем в различные инстанции. Я подготовил обращения к губернатору, к президенту. Бегая в любое время года в одних шортах по холмам, снял и выложил в сетях не одну сотню роликов, чтобы привлечь внимание к проблеме этого заповедного места. Лично встречался с губернатором Ленинградской области.
— Каким образом добились приёма?
— Добиться приёма было несложно. Я написал ему и попросил о встрече.
— Так просто «написал и договорился»?
— Александр Юрьевич меня знал. У нас уже был диалог в соцсетях, и когда я попросил о встрече, он согласился. Пригласил на беседу в здании правительства Ленобласти в Петербурге. Меня предупредили: регламент – десять минут, мы проговорили сорок. Говорили не только о Колтушских холмах, но и о проблемах деревень, региона в целом, коснулись и философских вопросов. Дрозденко показал себя человеком, который в курсе ситуации. Ему не надо было заглядывать в блокнот – он понимал, о чём я говорю. Оперировал цифрами. У нас с Александром Юрьевичем сохраняются уважительные, добрые отношения.
Я показал на подступающие к холмам имения.
— То, что такие особняки возводят у самого подножия заповедного холма – это нормально?
— Это окраина деревни, которая была тут всегда. А хотели застроить всё. Мы спасли то, что удалось. Хотелось бы больше, конечно…
Продолжение следует.
Владимир Желтов, фото автора
