«Старая Ладога – Верхние Мандроги» — один из интереснейших водных маршрутов ленинградской области, с которым на комфортабельном лайнере «Юрий Андропов» познакомило Государственное бюджетное учреждение Ленинградской области «Информационно-туристический центр» туристов и небольшую группу журналистов, в числе которых оказался и ваш покорный слуга.
В некоторых списках «Повести временных лет» (в частности, в Ипатьевском) Ладога названа городом, в который в 862 году был призван на княжение варяг Рюрик.
Во времена Новгородской Руси Старая Ладога являлась стратегически важным местом, поскольку была единственной гаванью, где могли остановиться не способные преодолевать пороги Волхова морские суда.
Во время нашего пребывания в крепости в двух шагах от деревянной церкви Дмитрия Солунского (первое упоминание – 1646 год) на раскопе работала группа молодых археологов – экспедиция Института истории материальной культуры (бывш. Институт археологии) РАН. Полевой сезон только открылся, и сенсационные находки еще не были обнаружены. Поэтому приведем слова руководителя Староладожской экспедиции Владимира Лапшина (он же — директор ИИМК РАН) о результатах полевого сезона года минувшего:
«В ходе раскопок 2017 года, связанных с реставрацией Староладожской крепости, получено много материала по поздней истории, по XVII веку, по Смутному времени, остатки построек русского и шведского времени. Исследователям, работавшим в Ладоге, традиционно была наиболее интересна эпоха викингов – VIII-X века. Экспедицией впервые найдены постройки, относящиеся к периоду пребывания здесь шведов в начале XVII века. В частности, каменные основания построек, многочисленные находки в которых свидетельствуют о поспешном бегстве шведов из Ладоги — обилие монет, оружия».
Но Старая Ладога представляет интерес не только для тех, кому дороги преданья старины глубокой. Эти места издавна привлекали художников.
«Вместе с чувством уважения вас наполняет здесь какой-то удивительный покой, — писал Николай Рерих, — будто смотрите куда-то далеко, без первого плана». И еще: «Взбираемся на бугор, и перед нами один из лучших русских пейзажей».
В XIX — начале XX века в Старой Ладоге и ее окрестностях творили Орест Кипренский, Иван Айвазовский, Алексей Венецианов, Валентин Серов, Константин Коровин, Борис Кустодиев. Их примеру последовали и советские мастера кисти. В 1945-м Союзу художников под творческую дачу было передано бывшее имение князей Шаховских, на правом берегу Волхова. Старая Ладога (и ее окрестности) стала источником вдохновения и для многих советских художников.
С одним из них, Дмитрием Бучкиным, я встретился и беседовал во время круиза.
Дмитрий Бучкин – человек удивительный. Подростком в осажденном Ленинграде он вел рисованный дневник. Его живописные произведения находятся в музеях и частных собраниях в России, Финляндии, Швеции, Швейцарии, КНР, Франции, Японии.
В лихие 90-е Дом творчества художников прекратил свое существование.
— Все в прошлом! – вздыхал Дмитрий Петрович. – «Все в прошлом» — так называется, наверное, самое известное полотно замечательного русского художника Василия Максимова (он родился и жил в Чернавино, там и похоронен): в кресле сидит старая барыня, а на заднем плане – барский дом Шаховских, тот, что уничтожен предприимчивыми людьми уже в наше время.
Дмитрий Бучкин в самом начале 70-х приобрел небольшой домишко в самой Старой Ладоге, в пяти минутах ходьбы от Никольского монастыря, в то время также находившегося в плачевном состоянии.
Дмитрий Петрович, поведал и такую историю:
— В храме находилась слесарная мастерская. Захожу: на полу стоит ликом к стенке большая икона – метра два высотой. Перевернул – «Божья Матерь». Завел с работягами разговор. Говорят: «Берите, кому она нужна!» Положил я икону на багажник своей «Победы» и отвез в Русский музей, передал директору – им тогда был Василий Алексеевич Пушкарев. Конечно же, потребовалась серьезная реставрационная работа, но шедевр древнерусской иконописи удалось спасти.
Большую часть жизни, из года в год приезжая на «личную творческую дачу», Бучкин пишет пейзажи: «Места здесь невероятно живописные!» И не столько гордится, сколько сожалеет, что какие-то уголки, улочки и уголки села теперь можно видеть только на его полотнах.
— Когда был помоложе, я много путешествовал, — говорил, прощаясь, Дмитрий Бучкин. – Был, кажется, везде, кроме Америки и Австралии. Но, чем больше ездил по свету, тем больше убеждался в том, что ничего лучше Старой Ладоги нет. Во всяком случае, для меня.
Владимир Желтов, фото автора
Полный текст статьи
